Этот рассказ о судьбе двух людей, которые не побоялись и решились поздно родить. А что делать, если раньше не получилось — то кризис, то дефолт, то времени не хватает.
Содержание
Эту историю рассказал мне один знакомый мужчина. Это рассказ о судьбе, непридуманная история, которая была в жизни двух людей. Мужчине сейчас более 50 лет, его женщине меньше. Он уже не молодой, но пришлось испытать радость стать папой.
Конечно, этому всему предшествовала беременность жены и роды, тяжелая жизнь. Интересно было слушать про эмоции 50-летнего мужчины, который стал отцом, хотя его сверстники уже давно «дедушки» и нянчат внуков. Но все по-порядку. Рассказ от первого лица — написан так, как мне его рассказали. Читайте далее.
Рассказ о судьбе — папа в 50: как все начиналось?
Большинство моих ровесников, подъезжая к стенам роддома, предвкушали встречу с внуком или внучкой. Я же ехал за сыном. Рядом в наушниках сидела семнадцатилетняя дочь, а в больничной палате при полном параде нас ожидала моя жена с маленьким Андрейкой. И так, вот мой рассказ о судьбе.
При всей моей неудержимой любви к детишкам, своим первенцем, если вы успели сосчитать, я обзавелся по советским меркам довольно поздно. На тот момент мне было почти тридцать три года. Всевозможные гинекологические и урологические проблемы были не причем. Наша Алиса родилась ровно через девять месяцев после того, как я женился. А до этого момента я все никак не мог определиться с женой. Мама очень переживала: старые холостяки потом и вовсе жениться не хотят. Но подходящей девушки рядом я не видел. Одна мне казалась стервой, другая — скучной, третья — некрасивой.
А потом на работе появилась юная девочка-чертежница лет так восемнадцати с очень необычным лицом. На первый взгляд — ничего примечательного, а приглядишься и понимаешь, какое оно интересное и живое. Девушка мне понравилась, я соловьем пел — в буквальном и переносном смысле — чтобы ей понравиться, рисовал ее портреты, играл на гитаре, щеголял английским и модными пластинками и, наконец, добился ее расположения. Я даже не представлял, что стану папой в 50, но не буду забегать вперед.
Рассказ о судьбе: первая беременность
Очень скоро я сделал Ире предложение. Безумно волновался, что она не согласится выйти за меня, все-таки двенадцать лет разницы с ней, а с тещей — всего шесть, но родители и она сама были не против — я женился. Продолжаю рассказ уже о нашей совместной судьбе.
Беременность Иринки чем-то особенным мне не запомнилась. То, что она забеременела сразу, меня очень обрадовало: я и так много потерял времени в загулах молодости и терять его в безуспешных попытках зачать наследника или наследницу фамилии не хотелось. Если у Иринки и были вкусовые причуды, я о них почти ничего не помню. Не до жиру тогда было, не до ананасов с рябчиками и марципанами по-французски. Это был восемьдесят девятый год. До развала Советского Союза оставалось два года, а тотальный дефицит опустошил полки практически всех магазинов. Помню, заходишь в продуктовый, в витринах на тебя уныло смотрят копченая колбаса, колбасный сын, а на полках теснится хлеб. Останкинскую колбасу тогда есть было невозможно, казалось, ее целиком делали из туалетной бумаги.
Когда у Ирины было где-то пять месяцев беременности, мы поехали к родственникам в Молдавию. Там по-прежнему царила атмосфера застоя (по карточкам были только порошок стиральный, мыло и сахар), поэтому в магазинах царило изобилие. Относительное изобилие — ветчину и сосиски без приличной очереди взять было невозможно. Как раз в то время Ирину потянуло на пиво. Мы пришли с братом, у которого гостили, в магазин, я увидел, что продают пиво и собрался выносить ящик (правда, не только для Ирины) — пока есть. Он удивился и несколько ошарашено сказал:
— Ты не надрывайся так, завтра свежее еще привезут.
Наш небольшой отпуск позволил немного побаловать Ирину, а потом мы улетели обратно. Перелет она перенесла нормально.
Рассказ о судьбе: роды
Во время беременности жены и первый год после рождения дочери мы жили у тещи, поэтому пропустить начало родов я не боялся. Тем более мы жили буквально напротив роддома. Отошли воды — тесть отвез жену рожать. Все прошло хорошо и нас стало трое. Когда дочка оказалась дома, меня поразило, какая она крохотная: маленькая гусеничка без волос и бровей. Такая беззащитная и, бесспорно, самая красивая и любимая на свете для меня девочка.
Жена же, к моему удивлению реагировала на нее иначе. Холодно. И не без слез. Получилось так, что вместо былой хохотушки мы привезли домой совсем другую женщину, и эта женщина постоянно плакала. Сейчас любой с легкостью поставит диагноз: послеродовая депрессия, такое бывает. Но мы — ни я, ни моя Ирина, ни наши родители к этому готовы не были. Все заботы о ребенке взяла на себя теща, Ирина только кормила дочку.
Я помогал как мог: носил дочку столбиком, периодически стирал пеленки. Плакать в подушку жена перестала так же внезапно, как и начала. Я слышал, что некоторые год-два могут прорыдать, но в случае с женой все закончилось в течение месяца. Мы облегченно вздохнули и переехали в отдельную квартиру.
Новая, но неудачная беременность: продолжение рассказа о судьбе
Через полтора-два года Ирина снова забеременела. Об ожидаемом прибавлении мы объявили за семейным столом в присутствии дюжины родственников. Родственники заметно встрепенулись: у моего старшего брата родились три девочки, и его жена больше не собиралась рожать, поэтому все надежды в отношении наследника фамилии возлагались только на меня. Мы приняли поздравления, а буквально через пару дней сильно разругались с женой, и она сделала аборт. Я не стал делать из этого трагедии, хотя меня сильно покоробило. Впрочем, время было нелегкое: Советский Союз распался, как художник я стал зарабатывать значительно меньше, прежних заказов уже не было, а Ирина»плодить нищету»не хотела.
Кроме того, на редкость болезненной оказалась дочка. К полугоду она успела дважды переболеть воспалением легких, в два года ее случайно ошпарили кипятком, в четыре из-за менингита отказали ноги. Ее на вертолете срочно везли в больницу, счет шел на минуты, она могла умереть. Ирина не работала до тех пор, пока Алисе не исполнилось шесть лет, иначе бы безвылазно сидела бы на больничных.
Когда мы уже дозрели до рождения второго ребенка, грянул дефолт, и мы снова затянули потуже пояса. Прошло еще несколько лет, Ирине стукнуло тридцать четыре, наше финансовое положение стабилизировалось, и жена снова захотела ребенка. Забеременела сразу. Но в первые месяцы случился выкидыш. Потом снова забеременела — и снова выкидыш. Так повторялось несколько раз. На одном и том же сроке. Я утешал как мог. Она старалась держаться, но опухшие глаза и губы время от времени выдавали ее.
Родственники нашу идею родить второго ребенка поддерживали не так рьяно как в девяностые. Главный аргумент был — вы уже староваты, если Ирина еще более-менее годится на роль поздней мамы, то, ты, дорогой брат (сын, зять) уже не котируешься. На что ребенка будешь содержать, когда выйдешь на пенсию? Как решить вопрос с его поступлением в университет? На свадьбе его с капельницей танцевать будешь? Но эти слова мы пропускали мимо ушей, дочь превратилась в своенравного подростка, пропадающего в клубах, и дома без ребенка, детского смеха и разбросанных везде игрушек стало тоскливо и неуютно. Кроме того, возраст, он, прежде всего, существует в паспорте, а в душе все мы застреваем на восемнадцати-тридцати годах (кому как нравится).
Поздняя беременность — папа в 50: продолжение рассказа о судьбе
И вот Ирина снова забеременела, а я стану папой в 50 лет. На этот раз она сразу же обратилась с поздней беременностью к специалистам, ее положили на опасном для ребенка сроке в больницу, и беременность удалось сохранить. О том, что Ирина в положении мы молчали. Родственники догадывались, но тоже делали вид, что не в курсе. На тот момент Ирине было тридцать семь.
Все бы ничего, но у нее было очень низкое давление, где-то восемьдесят на пятьдесят. Чувствовала она себя плохо, но мужественно ждала начала родов. Но они не начинались. Ни схваток, ни вод. В роддоме, подсчитав срок, решили, что уже пора. Роды вызвали, воды, как потом сказали, уже были зеленые. У нас родился замечательный сынок, единственный наследник фамилии. Сейчас ему четыре. Он самая большая радость в нашей семье.
Первый год его жизни прошел исключительно на позитиве. Во-первых, у Ирины не было депрессии. Думаю, она возникла у нее тогда, потому что она юной еще слишком была, сама ребенок — и к материнству не готова. Во-вторых, Алиса восприняла рождение брата на «ура». Мы опасались, что его появлению она не очень обрадуется — все-таки в семнадцать лет большинству уже не хочется нянчиться с малыми детьми, хочется жить своей жизнью.
Кстати, возможно скоро Алиса сделает Андрейку дядей, а нас с женой — бабушкой и дедушкой. Парадоксально, но я не могу спокойно относиться к этой мысли. И дело даже не в том, что мы станем «дедкой и бабкой». Жениху Алисы — тридцать пять, а я почему-то против. Против такой разницы в возрасте и такого позднего отцовства. Это парадокс — не правда ли?
Видео: Программа 50 ПЛЮС — Поздние дети
Прочитайте по теме:
